«Курортная газета» № 1, 2007 год

Приближённый императора Августа, Меценат (74/64–8 гг. до н.э.), покровительствовавший поэтам, вряд ли полагал, что имя его станет нарицательным и сохранится в истории благодаря этой прихоти (и мало кто будет вспоминать Мецената-политика и дипломата). «Нравственный закон внутри нас» оказался сильнее заслуг во власти, силы власти и земных богатств. Нравственный закон, (без которого немыслимо высокое искусство), хранит человечество от духовного обнищания и помогает вновь обретать утраченное. Деяния меценатов XX века (в отличие от спонсоров XXI-го) убеждают нас в непреложности этой истины.

Среди всех блистательных имён русских покровителей искусств наиболее чтимо имя Саввы Ивановича Мамонтова, основателя Московской частной русской оперы, владельца усадьбы Абрамцево. Потому-то несведущие гиды, повествуя о достопримечательностях нашего города и путаясь в родственных отношениях, сочиняют истории о больной дочери его двоюродного брата Николая Николаевича Мамонтова, Вере Мамонтовой, в честь которой якобы названа первая сочинская вилла. «Сосны высажены были, чтобы больной туберкулезом девочке было легче дышать», — жалостливо и вдохновенно врут местные чичероне. – «Она стала женой первого мера Сочи Н.А. Костарева и т.д и т.п.». Подлинная история лишена сентиментальности.

Николай Николаевич Мамонтов (1836-1896) был одним из крупнейших землевладельцев в районе Сочи (2700 десятин): 6,5 десятин в черте города, 300 – в долине реки Сочи, остальные земли на реке Агура. В октябре 1972 года на городском участке, ниже развалин бывшего Навагинского укрепления, был поставлен дом, срубленный в Ростове-на-Дону. В это время компаньону промышленного и торгового товарищества «Братья А. и Н. Мамонтовы» исполнилось 36 лет, женат он не был, и семейные хроники не сохранили никаких свидетельств о дочери Верочке. Зато доподлинно известно, что в 1873 году Николай Николаевич и его родная сестра Вера учредили музыкальный кружок (активной участницей заседаний кружка была и madame Гарбе З.Н., жена управляющего Сочинским имением и виллой «Вера»). Брата и сестру сближала не только любовь к музыке.

Вся мамонтовская молодежь (дети Ивана Фёдоровича и Николая Фёдоровича) были прекрасно образованы и разнообразно одарены. В описаниях жизни – не различишь – кто родной брат, кто двоюродный. Они проводят вместе вечера, посещают театры, ездят верхом. Душой компании, общими любимицами были сестры Зинаида Николаевна и Вера Николаевна. Но особенно дружны были Николай и Верочка. К сожалению, имя её мало знакомо широкой публике, а ведь Вера Николаевна была не только любимой сестрой, она известна всем исследователям искусства конца 19 века: жена и верная помощницей Павла Михайловича Третьякова, знаменитого коллекционера, основателя Третьяковской галереи.

Увлеченно исследуя историю виллы Вера, Д. Кривошапка справедливо замечает: «Со временем всё имение Н.Н. Мамонтова отошли к брату Александру Николаевичу и его супруге Татьяне Алексеевне Мамонтовой ([в девичестве – О.М.] Хлудовой)». Но далее Дмитрий совершенно произвольно связывает название первой сочинской дачи с именем старшей дочери новых владельцев. Между тем, известно, что ещё в «Путевых заметках по Черноморскому округу» А.В.Верещагина, выпущенных издательством Н.Н. Мамонтова в 1874 году содержание пятой главы обозначено так: «Вилла Вера Н.Н. Мамонтова. – Постройка дома…». Напомню, что в наследство новые хозяева вступили никак не ранее 1896 года. Топоним же «Вилла Вера» к этому времени бытовал в сознании сочинцев более двадцати лет.

Впрочем, имя Вера было родовым в семье основателя династии – Николая Фёдоровича Мамонтова – так звали его жену, дочь и внучку. Вероятно поэтому, когда младшая дочь новых хозяев, Марина Александровна, вышла замуж (получив в наследство городскую усадьбу с обветшавшим домом), и её новоиспеченный супруг, городской голова Николай Анатольевич Костарёв, на месте деревянной дачи выстроил каменный двухэтажный дом (1910 г.) виллы «Вера» сохранила своё старое название.

В истории города имя Николая Николаевича Мамонтова сохранилось не только потому, что он был одним из первых дачевладельцев, а его образцовое усадебное хозяйство и питомники приобрели заслуженную известность (А.В. Верещагин в своих «Путевых заметках» описывает паломничество в усадьбу экскурсантов с парохода «Великий Князь Михаил» 27 июля 1874 года). Гласный Московской городской думы, почётный мировой судья, Н.Н. Мамонтов субсидировал начало строительства первой православной церкви в Сочи (храм Михаила Архангела), выпустил серию книг в поддержку благого начинания. В эту серию издательство Н.Н. Мамонтова включило и «Путевые заметки по Черноморскому округу» А.В. Верещагина.

Уже знакомый нам Верещагин Александр Васильевич (учёный агроном, один из исследователей Черноморского побережья Западного Кавказа) и его брат Пётр Васильевич Верещагин (агроном, коллежский секретарь, владелец агрономической конторы в Москве, автор заметок «Черноморское побережье») также были одними из первых среди крупных землевладельцев Сочи. До сих пор в истории Сочи бытуют топонимы «Верещагинские дачи», «Верещагинский парк», «Верещагинский виадук» (микрорайон Светлана). Д.И. Коченовский в исторической части путеводителя по Сочи писал: «1868 год – группа интеллигентов организовали «Товарищество», состоящее из специалистов сельского хозяйства, заводской промышленности. Число членов товарищества было 50, душой же их – братья Пётр и Александр Верещагины».

На рубеже 20 века братья уступили солидную часть своих земель площадью в 57 ½ десятины казне по цене в 35 000 рублей. Земли эти были очень выгодно распроданы торгами с 15 сентября 1900 года по 1901 год с выручкой, составившей 100 000 рублей. Сумма эта стала основным фондом развития дачно-курортной территории – так называемым «Верещагинским капиталом».

А.В. Верещагин совершил два путешествия (в 1870 и 1873 гг.) по Черноморскому побережью Кавказа, и его книга «Путевые заметки по Черноморскому округу» (1874) до сих пор – источник достоверных и любопытнейших подробностей по истории края. «Когда строилась церковь в Сочи, А.В. Верещагин работал в качестве архитектора и на своих плечах таскал кирпичи, чтобы скорее устроить печь в колокольне и прожить зиму вместе со священником отцом Павлом. В то время другого тёплого помещения не было. А первоначально А. Верещагин жил даже в землянке со своими рабочими, которые выписывались из Москвы» (Пётр Верещагин. Черноморское побережье: Заметки). Александр Васильевич совмещал обязанности прораба, снабженца, бухгалтера и строительного рабочего. Во многом благодаря его подвижнической деятельности 24 сентября 1891 года в Сочи был торжественно освящён первый православный храм.

Существуют взаимоисключающие версии о степени родства между братьями Александром Васильевичем, Петром Васильевичем и Ольгой Васильевной Верещагиной. Достоверно одно – Верещагина Ольга Васильевна – вдова коммерсанта-посредника, одного из пионеров заселения Сочи. Её владения располагались по «морской» стороне улицы Московской (совр. Орджоникидзе); квартал между улицами Пограничной (совр. Театральная) и Михайловской (совр. Соколова). В большом двухэтажном доме, выходившем на Приморскую улицу, жила сама хозяйка в окружении прислуги и огромного количества комнатных собачек, а другой, маленький, одноэтажный дом на углу Московской и Пограничной улиц, она сдавала в наём. (Оба эти здания были снесены после 1968 года).

Любопытную деталь биографии Ольги Васильевны обозначила газета «Театр» в заметке от 13 августа 1912 года (№ 1101): «Известный баритон Н.А. Шевелёв, отдыхающий теперь в Сочи, в пансионе бывшей балетной артистки г-жи Верещагиной, приглашён на гастроли в Америку».

В 1910 году О.В. Верещагина построила на своём участке (северо-восточный угол Московской и Пограничной улиц) новое специально спроектированное одноэтажное здание Общественного собрания, в котором был театральный зал с хорошей сценой, весьма приличный ресторан, бильярдная и читальня. С этого времени число членов возросло, в Общественном собрании стали ставиться любительские спектакли, и он начал играть заметную роль в общественной жизни.

О новых событиях театральной жизни Сочи регулярно сообщала городская газета. В 1913 году «Сочинский листок» известил горожан о том, что 21 августа в Общественном собрании состоялся концерт Н.А. Шевелева (аккомпаниатор – А.Е. Миллер; скрипичные партии в исполнении И.А. Шмелёва).

14 июля 1914 года в здании Общественного собрания Сочи состоялся литературно-музыкальный вечер, посвященный памяти А.П. Чехова. В организации вечера приняли участие литераторы И.П. Белоконский, В.И. Дмитриева, Е.П. Майкова.

10 мая 1915 года, в разгар Первой мировой войны, Ольга Васильевна Верещагина объявила о благотворительном концерте в фонд помощи детям сражающихся воинов. В программу вошли мелодекламации на современные темы «Два орла», «Сон кайзера», «Братские могилы», «Песня казака».

После революции в здании Общественного собрания находился музей краеведения [переименованный в музей истории в 1980-е гг.; здание снесено в 2000г. при строительстве санатория «Черноморье»]. Сохранились легенды о том, что в этом уютном, но скромном здании пели Ф. Шаляпин и Л. Собинов. Предположительно, Фёдор Иванович Шаляпин побывал в Сочи впервые в конце августа – начале сентября 1913 года. Однако, более «шумным» стал второй визит «царственного баса» в Сочи – в 1916 году. И поселился тогда Фёдор Иванович Шаляпин на даче Михаила Стаховича.

Михаил Александрович Стахович (1861-1923) был предводителем дворянства Орловской губернии, земским деятелем, камергером, депутатом Государственной думы (I-го и II-го созыва), членом Государственного совета и лидером партии октябристов («Союз 17 октября»). Но в истории Сочи его имя впервые упоминается в 1914 году: 29 мая ежедневная газета «Сочинский листок» (№417) оповестила своих читателей о том, «что имение Графа Витте, что около Мацесты, куплено Членом Государственного Совета М.А. Стаховичем (22 десятины за 150 000 рублей), и купчая крепость уже совершена <…> У него есть намерение построит на горе большую гостиницу, а от шоссе провести наверх фуникулер (узкоколейная железная дорога)».

Первая мировая война (июль 1914 г.) помешала осуществлению грандиозных замыслов. Но и в прежнем виде двухэтажное деревянное здание с открытой террасой на первом этаже и деревянным резным балконом на втором (с восточной стороны к дому примыкал флигель-столовая, стены которого были увиты розами) стало знаменитым благодаря Ф.И. Шаляпину.

5 сентября 1916 года «царственный бас» писал жене из имения Стаховича: «Вот уже неделя прошла, как я приехал в Сочи. Здесь очень хорошо. Весь берег покрыт огромными лесами сплошь. И горы, горы без конца. Огромные дубы, охватить которые могут только три таких длинных человека, как я. Рядом с имением Стаховича находится источник серной воды, где я сейчас беру ванны. Этот источник целебный и очень помогает от ревматизма и подагры. Здесь сейчас ведётся железная дорога, которая, говорят, будет готова к январю». 8 сентября в письме к сыну Фёдор Иванович посетует: «Я здесь, на Кавказской Ривьере, живу уже не так весело, как в Крыму, хотя здесь природа веселее».

Буквально через два дня, 10 сентября, Шаляпин невольно оказался участником трагических событий, которые «взахлеб» стали смаковать журналисты столичных и провинциальных газет. Тогда-то Михаил Стахович посчитал своим долгом дать пространное интервью газете «Речь»: «В 5 часов утра, когда едва ещё рассвело, в комнату, которую занимал Фёдор Иванович, проник, взломав калитку в садовой стене, туземец (перс) и стал шарить по комоду, стоявшему у изголовья спящего. Разбуженный Ф.И., боясь принять за вора кого-нибудь из моих служащих, громко окликнул незнакомца <…> Пришедший прокрался за занавеску балконной двери, но не ушел из комнаты даже после <…> (разбудившего всех в доме) предупреждения: «Уходи, а то буду стрелять!». К несчастью, туземец в ответ свою круглую дубину (которую Шаляпин по еле видному на занавеске абрису фигуры в высоком башлыке принял за ружье) перенес с левой руки на правую и тем создал предположение, что сам собирается стрелять. Тогда Ф.И. полез в ящик стола за револьвером, вынул его из кобуры и выстрелил. Целить в почти полной темноте по тени на занавеске, конечно, было невозможно, но волею судьбы пуля <…> пробила аорту и предсердие. Смерть последовала мгновенно.

Думаю, что при аналогичных обстоятельствах любой мужчина поступил бы одинаково. Оно тем естественнее, что дня за три воры обокрали ночью другой мой дом на том же участке, и мы, конечно, обсуждали этот случай. Убитому было 56-57 лет; он обладал значительной силой, о чем свидетельствует вырванная им с петлями садовая калитка. По частям её, сложенным у разных дверей террасы, установлено, что он пытался сперва проникнуть в мою спальню, потом в гостиную. Но, найдя эти двери запертыми, он направился в комнату Шаляпина, спавшего с открытой дверью <…> наличность необходимой обороны совершенно очевидна, а иное толкование было бы предубеждением или злоречием».

Тягостное, унылое настроение этого дня стало совершенно невыносимым, когда пришло сообщение о кончине актера Малого театра К.Н. Рыбакова. 11 сентября сочинская девушка-телеграфистка передала в столицу соболезнование актеру А.И. Южину: «Глубоко огорчены смертью несравненного товарища, дорогого Константина. Поцелуй его прах за нас. Шаляпин, Стахович».

Через шесть дней, 17 сентября 1916 года, на даче Стаховича всё же отпраздновали день именин Надежды Васильевны Плевицкой, известной русской эстрадной певицы (меццо-сопрано), также гостившей у Стаховичей. Позднее Надежда Васильевна вспоминала: «Фёдор Иванович <…> петь не собирался. А все желали услышать его. Хозяин и начал тогда свой хитрый обход. Он вспомнил какой-то вечер, необыкновенный, чудесный, когда пел Шаляпин. «Что это было, ах, что это было. И как ты, Федя, пел, боже мой!» Тут хозяин, потряхивая седой бородой, сам запел фальшивым голосом; «Ты взойди-и, со-о-л-нце кра-а-асное… Как ты пел, Федя! Вся Россия в твоей песне дышала!» – воскликнул он горячо. У Шаляпина разгорелись светло-серые глаза. Хозяин посмотрел на меня мельком: «Ну, теперь слушайте». И Фёдор Иванович запел, не приметив дружеской хитрости. Мы притихли, притаились, мы погружались всем существом в каждый горящий звук великого певца.»

Плевицкая Надежда Васильевна (урожд. Винникова; 1884-1941) в начале своей карьеры пела в эстрадных хорах (в трактирах, на ярмарках), затем на столичной эстраде. Исполняла русские народные песни, преимущественно «городские романсы». С 1914 года включила в свой репертуар старинные крестьянские песни. В день своих именин, на даче Стаховича, она исполнила популярный в то время романс «Не уезжай ты мой голубчик на тот погибельный Кавказ». Этот импровизированный концерт не был чем-то редкостным в доме Стаховичей. По семейной традиции и родители, и братья «всегда любили искусство, любили художественное слово, любили всё, чем гордится русская культура» (А.И.Южин).

В театральных столичных кругах с большим пиететом относились к старшим братьям Михаила Александровича: Стахович Александр Александрович (1830-1913) был старинным знакомым Л.Н. Толстого; любителем драматического искусства и чтецом. Стахович Алексей Александрович (1856-1919) стал пайщиком, членом правления и ‑ с 1907 года – актером Московского Художественного театра.

«Он очень дружил с К.С. (Станиславским), был с ним даже на «ты» (Это было, кажется, единственное «ты» К.С. кроме родственников и Ф.И. Шаляпина). К.С. ценил его бескорыстную преданность театру и ему лично, вернее, ему как учителю. Ценил его безукоризненную светскость и тактичность, его действительно хороший тон, так не похожий на «бонтон» изысканно воспитанной буржуазии. В отношении манер, тона, правил поведения он был истинным arbiter elegantiarum («законодателем изящества») Художественного театра» (Шверубович В.В., сын В.И. Качалова).

К. Станиславский рассказывал о том, он как впервые появился за кулисами Охотничьего клуба (первое помещение Художественного театра), в великокняжеской свите, красавец адъютант Стахович. «Великие князья, как им и подобает, оставались недолго. Адъютант остался». И постепенное – негласное – участие блестящего гвардейца в постановках – в роли arbiter elegantiarum («законодателя изящества» ‑ «нужно будет спросить у Стаховича», «это не по-Стаховичу», «как бы сделал Стахович?»). «Заболевал ли кто-нибудь из трупы, кто оставался при больном в московской жаре и духоте? – Стахович. – Блестящий великосветский гвардеец превращался тогда в самую заботливую няньку». «Алексей Александрович раньше всех приходил на репетиции и позже всех уходил с них. <…> происходила ли ссора, он смягчал и ликвидировал конфликт. Грозил ли Трепов или архиерей закрытием театра или запрещением пьесы, Алексей Александрович летел по начальству, чтобы отстранить грозивший удар. Впадал ли в уныние артист, Алексей Александрович запирался с ним в гримуборной и ободрял его».

«Он любил стихи, беседу, сам любил рассказывать, А было – что! У него ведь была необычайная жизнь. Столько встреч, путешествий… В молодости ‑ война… И такие разные круги: придворные, театр» (В.Л. Мчеделов). «Фигура оригинальная. Типичный царедворец, начавший свою карьеру в кавалергардском полку, а кончивший актером МХТ… Стахович был замечательный рассказчик. Вспоминал старину: слушаешь. И точно перед тобой разворачиваются страницы из «Войны и мира»…».

Его образ отразился в двух пьесах М. Цветаевой 1919 года «Приключения» и «Феникс», героем которых был Джакомо Казанова. Она посвятила памяти А.А. Стаховича цикл из четырёх стихотворений:

Высокой горести моей –
Смиренные следы:
На синей варежке моей –
Две восковых слезы.

В продрогшей церковке – мороз
Пар от дыханья – густ.
И с синим ладаном слилось
Дыханье наших уст.

Отметили ли Вы, дружок,
– Смиреннее всего –
Среди других дымков – дымок
Дыханья моего?

Безукоризненностью рук
Во всем родном краю
Прославленный – простите, друг,
Что в варежках стою!
Март 1919

Основателю Сочинского дендрария – С.Н. Худекову и «родоначальнику» парка «Ривьера» посвящено множество публикаций последних лет, но до обидного мало сведений об основателе и владельце курорта «Кавказская Ривьера» Тарнопольском Антоне Васильевиче. – Потомственный дворянин, московский коммерсант, Издатель “Охотничьего вестника” и владелец оружейного магазина. Вот, пожалуй, и всё.

Да, во всех путеводителях обязательно упоминается, что в июне 1909 года на Хлудовской стороне посада Сочи открыта новая комфортабельная гостиница (два корпуса). Начало строительства – 1905 год. Архитекторы – Д.А. и А.А. Ион. Владелец – московский коммерсант Антон Васильевич Тарнопольский. В 1914 году открылись ещё два корпуса гостиницы. Тогда же для развития предприятия «Курорт Кавказская Ривьера» было решено создать «Акционерное общество курорта «Кавказская Ривьера». Всё имущество предприятия – земля (2 дес. 208 кв. саж.), три гостиницы, театр, ресторан, кафе, водо-свето-электоро-лечебница, курзал, электрическая станция, всевозможные службы и инвентарь – было передано обществу. Учредитель акционерного общества – Антон Васильевич Тарнопольский. Основной капитал 1 млн 350 тыс. руб. Устав общества утвержден Высочайшим повелением 24 сентября 1913 года.

В путеводителе С. Дороватовского читаем (1911 г.): «Два четырехэтажных здания <…> Цены номерам – в 1р., 1р.25к., 1р.50к., 2р., 2р.50к., 3р. и 6р. Помесячно – скидка. При номере полагается постельное белье и пользование электрическим освещением. <…> Газеты и журналы имеются на пяти языках. Отдельное здание ресторана и кафе <…> полный пансион за 45р. в месяц, 60р. и 75р. <…> При гостинице имеется отдельное театральное здание».